Ближний круг - Александр Афанасьев

в Багдаде (Al-Muthanna); 4 зональных центра ПВО – северный (Киркук), восточный (Кат аль-Хави), южный (Басра), западный (Рамадия). Зенитное вооружение – смешанное, как ракетное, так и пушечное. На вооружении: от двадцати до тридцати батарей SA-2 Guideline, от двадцати до пятидесяти батарей SA-3 Goa, до пятидесяти батарей SA-6 Gainful, до десяти SA-8B Gecko, до пятидесяти пусковых установок Роланд французского производства. В соответствии с советской военной доктриной – мотострелковые войска насыщены ракетными установками для пуска ракет с плеча типа Ред Ай. Зенитная артиллерия – насчитывает до девяти тысяч стволов разных калибров, в том числе не менее трех тысяч современных. Наведение – осуществляется по радарным установкам советского и французского производства, их от ста двадцати, до ста пятидесяти, сконцентрированы в основном на восточной границе страны. Основные районы базирования ЗРК С-75, С-125 и «Квадрат " – Багдад, Мосул и Киркук.

Исходя из условий задачи, для сопровождения самолетов с десантом потребуется не менее двух полных ударных групп, в каждой из которых будут самолеты с противорадиолокационными ракетами, а так же легкий самолет ДРЛО. В резерве – необходимо будет держать и третью группу. Наиболее безопасное направление прохождения границы – между населенными пунктами Рафа и Арар, дальше держать направление на Кербелу. Операцию – целесообразно выполнять в ночное время. Целесообразно использовать самолеты типа Combat Talon, так как только они способны безопасно доставить десантные группы к цели на минимальной высоте. Целесообразно так же сосредоточить резерв на стартовой площадке – не менее двух групп Wild Weasel специализирующихся на подавлении ПВО и не менее двух спасательных групп спецназа ВВС для эвакуации пострадавших.

В качестве основной посадочной площадки – целесообразно использовать международный аэропорт Багдада, как основной авиационный узел страны. Данный аэропорт – принимает все типы самолетов, интервал посадок между бортами – может быть пять – семь минут, при надлежащей организации процесса на земле. Но в качестве запасного варианта, самолеты с десантом вполне способны приземлиться на любой ровной местности близ столицы. В качестве базовой – мы рекомендуем вот это место.

Указка – показала на место южнее Багдада

– Незаселенное место, ранее – оно использовалось для королевской охоты на лисиц. Здесь и не до сих пор нет никаких полей. Почва – глинистая, твердая, растительности немного, деревьев нет – редкие кустарники и зелень. Места достаточно, чтобы принять несколько самолетов типа С130.

– Мы проверили запасную посадочную площадку? – спросил генерал ВВС – я имею в виду с земли?

– Мы как раз занимаемся этим.

– Дело в том, что во Вьетнаме как то раз мы выбрали такую же ровную площадку – и обнаружили, что крестьяне там ничего не садят, потому что там минное поле. Не хотелось бы попасть в такой же переплет…

Упоминание о Вьетнаме, где большинство из собравшихся военных побывало – испортило всем настроение.

– Хорошо – сказал присутствующий полковник специальных сил – допустим, что посадка пройдет штатно, и мы не попадем в ситуацию, аналогичную Пустыне-1. После посадки – что? Как мы действуем?

– Вы действуете совместно с офицерами личной гвардии Саддама. Проводите аресты, по их указаниям.

Про уничтожение неугодных – ничего не говорилось – но оно предполагалось.

– У нас есть списки целей? Информация по ним?

– Нет.

– То есть, если офицерам личной гвардии Саддама вздумается отвести нас в местную тюрьму – мы не будем знать, куда мы идем?

Повисло молчание

– Хорошо – сказал вице-президент – полагаю, нам следует сделать перерыв на ужин. Остаются – Чейни, Рамсфелд…

Когда они остались втроем – Буш раздраженно припечатал ладонью по столу

– Мы ставим на кон жизни полутысячи наших парней

– Это не первый раз – цинично заявил Рамсфельд.

– Такое – в первый раз…

…

– Дик, я хочу услышать – что ко всем чертям происходит в Ираке? Те люди, что пытались убить Садди и попались – это твои люди?

– Нет.

– Тогда чьи?

Чейни помедлил

– Говори, черт тебя раздери. Ты дара речи лишился?

– Это ЦРУ.

– Вот же… черт.

– В Саудовской Аравии – советник Короля по безопасности – бывший начальник отдела по борьбе с терроризмом Дьюи Кларидж. Это его люди.

– Черт… он работает на нас?

– Нет, сэр.

– Но в это – никто не поверит.

– Полагаю, что да, сэр.

– Это все?

– Нет, сэр. Существует еще одна группа. Ее возглавляет действующий сотрудник ЦРУ Гас Авратакис. Он работает в этом же направлении.

– Черт… твое мнение, Дон?

– Попались мы или нет, это уже не важно – сказал Рамсфельд – нам все равно не поверят.

– Я не про это. Стоит доверять Саддаму?

– В стратегическом плане – нет, конечно. А сейчас – почему бы и нет…

…

– Хорошо. Продолжаем.

СССР, Москва. 11 июля 1988 года

Утром – здание ЦК на площади Ногина оцепила милиция. Не пропускали никого, даже работников. По городу – поползли слухи…

На самом деле, все было просто: ночью проводился выборочный технический контроль здания. То есть – поиск подслушивающих устройств. И в ходе него были обнаружены две закладки. Теперь – спешно вызванная спецгруппа шестнадцатого управления КГБ проводила полный технический контроль здания. И. как узнал старший прикрепленный товарища Алиева – не факт, что даже до вечера управились бы.

Подслушивающие устройства были размещены без ума. Одно – нашли в комнате, прилегающей к кабинету секретаря ЦК по идеологии, товарища Лигачева, второе – нашли в приемной Разумовского, заведующего отделом партийного строительства и кадровой политики ЦК. Если второе еще как то можно было объяснить – хотели знать о кадровых решениях, то первое… Алиев знал, что вокруг секретаря по идеологии – собрались форменные подонки, держащие фигу в кармане и полностью провалившие работу на идеологическом фронте. Знал он, например, что в той комнате, где обнаружили закладку – стоял японский телевизор с видеомагнитофоном и на нем, в рабочее время, проигрывались художественные фильмы зарубежного производства, посмотреть которые набивалась полна комната. Ходили слухи, что на нем смотрели Эммануэль – мечту любого советского владельца видеомагнитофона. Размещать там закладку было глупо – если только не хотели потом передать записи на Радио Свобода и вызвать скандал.

Как бы то ни было – вся первая половина дня у Председателя Президиума Верховного Совета – была теперь свободна, что случалось нечасто. И он решил навестить Ясенево.

Председатель ПГУ КГБ Ахмад Хасанов, уже внутренне обжившийся в новой роли защитника советского государства – принял Алиева приветственно, выставил чай, лепешки и свежий гранат. После небольшого завтрака – двое, в чьих руках теперь была вся реальная внешняя политика СССР – вышли прогуляться меж сосен. Сосновая роща, высажена руками сотрудников ПГУ еще при переезде в это здание – уже подросла и радовала глаз.

– В Ираке – заметил Алиев – мы играем на грани фола. Даже за гранью. Саддам был в шаге от того, чтобы штурмовать наше посольство.

– Это хорошо – кивнул председатель ПГУ

– Чего в этом хорошего?

– Мы никак не можем понять – сказал Хасанов – что политический деятель может быть либо нашим, либо не нашим. Саддам – не наш.

Алиев не стал спорить

– Что у нас в Иране?

– Работа идет.

– И это всё?

– Все. Скажу сразу, Гейдар, когда будет результат и будет ли он вообще – не знаю.

Алиев покачал головой

– Не лучший ответ.

– Послушай, Гейдар… – сказал бывший судья Верховного суда Азербайджана – вот чем больше я на вас смотрю, тем больше удивляюсь. Седьмого ноября – вы что празднуете?

– Великую Октябрьскую революцию. А ты – нет.

– Революцию… – не стал конкретизировать судья – государство построено на обожествлении революции, ей вы молитесь так, как другие люди молятся Аллаху. Отчего же вы забыли, как происходят революции? Как надо делать революцию. Когда люди верят в Аллаха – они читают Коран и хадисы. А вы во что верите?

Алиев долго молчал. Они остановились в самом конце аллеи, вдалеке – маячила охрана

– Иногда я думаю о том, во что веришь ты, Ахмад – сказал Алиев – и как ты живешь. Как ты смог дожить в СССР до таких лет. Ведь это наверно тяжело – жить там, где все чужое.

– Откровенность за откровенность. В той стране, где родились ты и я – революции молятся семьдесят лет. А Аллаху молились – больше семисот. Так кто из нас жил там, где все ему чужое? Ты или я?

Алиев